нужно больше слов
И ты заходишь. Ступая столь опасливо и медленно, что звук твоих шагов в разы тише сырости, которая окутывает тебя всего в тот же момент. Рыжая же смотрит на тебя как на убогого. Конечно, она не чувствует той давящей силы, которая поверх сырости легла тебе на плечи. Она знает, что будет в конце этого тоннеля, столь безумно сочетающегося с предшествующим теплым уютным кабинетом. И ты уверен в том, что сам знаешь. В том, что тебе вскоре придется преклонить колени перед тем, кто наделил тебя этой властью, кто дал тебе какой-никакой смысл. Тебе казалось подобное событие избавлением - твоя жизнь всегда зависела от таких событий, без них ты не чувствовал себя полноценным, будто одноногий. Тебе нужна была битва и смысл. И тот, кто продлил твою жизнь еще ненамного, врядли сделал это из-за твоей способности возиться с бумагами.
Она накрыла твои глаза ладонью, шепча лукаво, что все в порядке, что это ненадолго. Ты перестал чувствовать сухое тепло ее ладони, но глаза твои все еще не могли разглядеть ту сырость, блестящую на камнях, что видели всего мгновение назад...
- Что ты сделала?
- Лишила тебя зрения, - ты слышишь усмешку в ее голосе, тебе страшно, ведь кто знает, может, король, которые наделил тебя второй жизнью, тем более с такими бонусами, решил сделать это ради забавы, а не потому, что ты действительно нужен ему. Вот засунул он тебя в паршивый тоннель, вместе с садисткой какой-то, и сначала она лишила тебя зрения, потом лишит руки так, что ты даже не почувствуешь, лишь осознаешь, что не смог коснуться пальцем носа, пытаясь почесать его кончик в пагубной привычке. И ты будто чувствуешь ее взгляд, пока размышляешь над тем, зачем она это сделала, - Мы идем к Великому. А если мы идем к нему, значит, ты не должен видеть. Иначе не дойдешь.
Бред сивой кобылы, думаешь ты, тот, кто повидал за свою прошлую жизнь столь много. Тебе не страшны бойни - ты был военным врачом, ты видел, тебе не противны безумцы, потому что и с ними ты имел честь поработать - не все бойцы выходили с фронта теми же людьми. Тебе приходилось побывать в таких местах, в которых не каждый сможет сохранить свой разум. И подобная забота кажется тебе глупостью...
И пока ты шел, вначале по сырому камню, потом по сухим листьям, и после по брусчатке, ты лишь качался на грани обиды, потому что в какой то момент тебя прошибла такая любовь к окружающему миру, что тот, кто запретил тебе этот мир в себя впитать, казался тебе извергом. Позже ты и не поймешь, насколько это желание было важным для твоего похода.
А Великим для Саламандры и Королем для тебя оказался лишь светлый заносчивый мальчишка... Какая ирония.
Она накрыла твои глаза ладонью, шепча лукаво, что все в порядке, что это ненадолго. Ты перестал чувствовать сухое тепло ее ладони, но глаза твои все еще не могли разглядеть ту сырость, блестящую на камнях, что видели всего мгновение назад...
- Что ты сделала?
- Лишила тебя зрения, - ты слышишь усмешку в ее голосе, тебе страшно, ведь кто знает, может, король, которые наделил тебя второй жизнью, тем более с такими бонусами, решил сделать это ради забавы, а не потому, что ты действительно нужен ему. Вот засунул он тебя в паршивый тоннель, вместе с садисткой какой-то, и сначала она лишила тебя зрения, потом лишит руки так, что ты даже не почувствуешь, лишь осознаешь, что не смог коснуться пальцем носа, пытаясь почесать его кончик в пагубной привычке. И ты будто чувствуешь ее взгляд, пока размышляешь над тем, зачем она это сделала, - Мы идем к Великому. А если мы идем к нему, значит, ты не должен видеть. Иначе не дойдешь.
Бред сивой кобылы, думаешь ты, тот, кто повидал за свою прошлую жизнь столь много. Тебе не страшны бойни - ты был военным врачом, ты видел, тебе не противны безумцы, потому что и с ними ты имел честь поработать - не все бойцы выходили с фронта теми же людьми. Тебе приходилось побывать в таких местах, в которых не каждый сможет сохранить свой разум. И подобная забота кажется тебе глупостью...
И пока ты шел, вначале по сырому камню, потом по сухим листьям, и после по брусчатке, ты лишь качался на грани обиды, потому что в какой то момент тебя прошибла такая любовь к окружающему миру, что тот, кто запретил тебе этот мир в себя впитать, казался тебе извергом. Позже ты и не поймешь, насколько это желание было важным для твоего похода.
А Великим для Саламандры и Королем для тебя оказался лишь светлый заносчивый мальчишка... Какая ирония.